В мае 1999 года из первой двадцатки выпали генеральный прокурор Юрий Скуратов, бывший первый вице-премьер Юрий Маслюков, министр иностранных дел Игорь Иванов, директор ФСБ Владимир Путин и министр обороны Игорь Сергеев. Вошли в нее первый вице-премьер Николай Аксененко, глава РАО "ЕЭС России" Анатолий Чубайс, советник президента Валентин Юмашев, президент Татарстана Минтимер Шаймиев и глава холдинга "Медиа-Мост" Владимир Гусинский.

Из состава двадцатки мая 2009 года выпали глава ГК "Ростехнологии" Сергей Чемезов и президент Чечни Рамзан Кадыров. Вошли в нее министр внутренних дел Рашид Нургалиев и министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу.

Долгожители рейтинга

В списке политиков-долгожителей, входивших в сотню и в мае 1999-го, и в мае 2009-го, присутствуют Владимир Путин, Юрий Лужков (в составе первой двадцатки и там, и там), Сергей Шойгу, Вагит Алекперов, Анатолий Чубайс, Александр Жуков, Юрий Чайка, Михаил Фридман, Валентина Матвиенко, Сергей Степашин, Владимир Потанин, Минтимер Шаймиев, Петр Авен, Сергей Приходько, Владимир Евтушенков, Геннадий Зюганов, Джахан Поллыева, Евгений Примаков, Александр Волошин, Владимир Жириновский и Аман Тулеев.

События мая 1999 года

Главным событием мая 1999 года стала смена правительства. 12 мая президент Борис Ельцин (1-е место, как и в апреле) своим указом отправил в отставку Евгения Примакова (7-е против 2-го), а 19 мая Государственная Дума утвердила в должности председателя правительства Сергея Степашина (2-е против 13-14-го). Новый кабинет министров к концу месяца был почти полностью сформирован.

15 мая в Государственной Думе состоялось голосование по вынесению импичмента президенту Ельцину - ни по одному из пяти пунктов предъявленных ему обвинений не было набрано 300 голосов. За признание Ельцина виновным в подписании Беловежских соглашений и развале СССР голосовали 240 депутатов, против - 72, признано недействительными 7 бюллетеней. Виновным в трагических событиях осени 1993 года Ельцина признали 263 депутата, против этого голосовали 60 депутатов, недействительных - 8. За обвинение в развязывании войны в Чечне проголосовали 283 депутата, против - 43, недействительных - 4. В развале армии виновным президента счел 241 депутат, против - 77, недействительных - 14. В геноциде президента обвинили 238 депутатов, против высказались 88, недействительных бюллетеней - 7.

Затея с отставкой генерального прокурора Юрия Скуратова (35-е против 7-го) продолжилась, хотя и без каких-либо определенных результатов. Фактически отстраненный от исполнения должностных обязанностей Скуратов перестал быть самостоятельной политической фигурой и лишь играл роль пешки в руках более сильных игроков. Так, 17 мая Мосгорсуд признал, что уголовное дело против Скуратова возбудили с нарушениями действующего законодательства, то есть незаконно. Однако решение Мосгорсуда не вступило в законную силу, так как уже 18 мая было обжаловано Главной военной прокуратурой. Стало очевидным, что за решением Мосгорсуда стоял мэр Москвы Юрий Лужков (5-е против 3-го), а за Военной прокуратурой - администрация президента. Порой гонения на Скуратова напоминали фарс. Например, при попытке посетить Швейцарию его лишили загранпаспорта. Ельцин и его сторонники одержали убедительную победу, подтверждением которой стали: 1) отставка Примакова, 2) несостоявшийся импичмент, 3) фактическое отстранение от дел генпрокурора Скуратова. Конфигурация политических сил существенным образом изменилась. Однако вернуться к ситуации, предшествовавшей приходу во власть правительства Примакова, страна уже не могла. Да и по большей части не хотела. Последнее относилось в том числе и к наиболее прозорливой и благоразумной части олигархов. Становилось понятно, что необходимо выстраивать новые правила игры, установить новый консенсус элит, предполагающий усиление роли государства.

Майские праздники прошли без каких-либо заметных происшествий. 1 и 9 мая демонстрации, как и в прежние годы, преимущественно проходили под лозунгами и плакатами "профсоюзного" содержания: своевременная выдача зарплаты, повышение пенсий и др. Два события привлекли внимание наблюдателей. Во-первых, на состоявшемся 5 мая заседании комиссии по встрече третьего тысячелетия председательствующий Ельцин делает продолжительную паузу, во время которой обводит взглядом присутствовавших членов правительства, а затем многозначительно произносит: "Не так сели. Исправить!" Недоумение на лицах и едва различимое удовлетворение на лице президента. Затем следует прямое обращение Ельцина к министру внутренних дел, первому вице-премьеру правительства Сергею Степашину занять место по правую от него руку. Министр путей сообщения Николай Аксененко (11-е, вошел в сотню) был вынужден пересесть. Любопытна интерпретация самого Ельцина данной сцены, высказанная им в автобиографической книге "Президентский марафон" уже после того, как президентом страны стал Владимир Путин (23-е против 16-17-го). Ельцин пишет: "Ожидание перемен просто висело в воздухе. Все чего-то ждали. И я на очередном заседании в Кремле решил подыграть, еще больше разбередить ожидания. Я посреди речи вдруг сделал паузу и попросил Степашина пересесть от меня по правую руку. <...> Однако было тогда и раздражение от накопившегося чувства неопределенности. Это чувство возникало по одной простой причине: я все еще не мог принять решение, кто будет следующим премьер-министром! <...> Главный парадокс заключался в том, что выбор-то я уже сделал. Это Владимир Путин, директор ФСБ. Но поставить его на должность премьер-министра я не мог. Еще рано, рано, рано".

12 мая Ельцин приехал в Кремль раньше обычного - в 8.25 утра - и вскоре принял Примакова, предложив ему подать в отставку. Вряд ли для самого премьера отставка была неожиданной, однако он не захотел облегчать задачу Ельцина и писать заявление о добровольном уходе. Следует указ об отставке Примакова. Ельцин назначает исполняющим обязанности премьер-министра Сергея Степашина. Другим указом новым первым вице-премьером назначен бывший министр путей сообщения Николай Аксененко.

Итак, "тактик" Примаков устранен. Логично было предположить, что на его месте окажется политик-"стратег", способный "придать работе кабинета необходимую динамику и энергию". Однако, по мнению экспертов, Степашин таковым вряд ли являлся. Он был больше известен как давнишний выдвиженец Ельцина и фаворит последних месяцев. Сам Степашин, еще до утверждения Думой в должности премьера, не вдаваясь в детали, объявил свой кабинет "технократическим правительством переходного периода". Из этого вытекало, что в отличие от предшествующего новое правительство не будет коалиционным. Это означало, в частности, что таким персонам, как бывшие первые вице-премьеры Юрий Маслюков (40-е против 11-го) и Геннадий Кулик (61-е против 25-го), места в правительстве заказаны. На примере Сергея Кириенко и либералов более ранних периодов - Егора Гайдара (выпал из сотни) и Анатолия Чубайса (14-е против 22-го) - можно было представить, что означает "технократическое правительство". Ни одно из них не было успешным. Казалось бы, Степашину следовало быть осторожнее с такого рода характеристикой. Причины отставки Примакова и его правительства носили политический характер. Это понимали все (не все, правда, предавали свои мысли публичности). Вот лишь некоторые озвученные политиками и экспертами причины отставки (без анализа степени их значимости, политической направленности, используемой фразеологии): 1) новая номенклатура, сформировавшаяся после 1993 года, дала бой старой номенклатуре, лидером которой на время своего премьерства стал Примаков; 2) команда Ельцина прервала ползучий коммунистический переворот, вдохновителем которого, возможно не вполне осознавая это, являлся Примаков; 3) Примаков вступил в борьбу с олигархами и коррупцией, чем вызвал соответствующую реакцию; 4) отставка Примакова вызвана страхами ельцинского окружения перед возможной консолидацией правящего класса вокруг Примакова и угрозой форосского сценария, по которому Примаков и объединившиеся вокруг него руководители основных политических институтов пришли бы к Ельцину и заставили его уйти; 5) Примаков дал отмашку атаке против фаворитов и олигархов, в первую очередь против тех, которые паразитировали на своих связях с Кремлем, что было всеми воспринято как попытка очистить пространство вокруг президента; под угрозой оказались интересы "семейной корпорации" и, возможно, безопасность ее членов.

В анализе причин отставки Примакова немало места было отведено психологическому подходу. Эксперты указывали на чрезмерное властолюбие Ельцина, которое-де не давало ему возможности разделить власть даже с лояльным премьером. В то же время отмечалась психологическая уязвимость Примакова, который тяжело переносил личные выпады, несправедливую критику, а порой нескрываемое хамство в свой адрес. Эта "тонкокожесть" была подмечена его противниками и использовалась в полной мере. Роль проводника выработанной кремлевским "коллективным разумом" политики доканывания немолодого премьера играл глава администрации президента Александр Волошин (10-е против 19-го). Так, после нападения НАТО на Югославию на встрече у Ельцина Волошин прямо объявил Примакову: нынешняя политика России - продолжение ошибочной политики, которую Примаков осуществлял в качестве министра иностранных дел, и она противоречит интересам государства. После этого спецпредставителем на Балканах был назначен Виктор Черномырдин (15-е, как и ранее). Более сильного оскорбления, как говорят близкие к премьеру люди, Примаков не испытывал за всю свою чиновничью жизнь.

Указывали на тактические просчеты Примакова. В частности, на то, что премьер не пошел на открытую конфронтацию с Кремлем после отставки вице-премьера Вадима Густова (выпал из сотни). Не подал в отставку, хотя заявлял, что сделает это, если уволят кого-либо из членов правительства. В администрации решили, что он не будет очень упираться, когда его отправят в отставку. Еще более в этом убедило решение Примакова встретиться с Борисом Березовским (3-е против 12-го), в отношении которого велось следствие и только-только был аннулирован ордер на арест. Это восприняли как очевидную слабость, тем более что Березовский всем сообщил, будто бы Евгений Максимович хочет уйти спокойно.

Реакция политиков на отставку Примакова была предсказуемой. Геннадий Зюганов (6-е против 9-го) назвал действия президента "политическим дефолтом, за которым последует дефолт экономический", таким образом намекнув на то, что теперь вся ответственность за ситуацию в стране ложится на Ельцина и его ставленника Степашина. Либералы в целом выразили удовлетворение - как на словах, так и на деле. Так, например, 12 мая вернулся в Россию банкир Александр Смоленский, до этого предпочитавший лечиться в Швейцарии (под угрозой ареста). Были, однако, и потери. Не согласный с отставкой Примакова, администрацию президента покинул Олег Сысуев (64-е против 26-го). Это дало экспертам основание сделать заключение, что в АП победили "ястребы".

Привлекла внимание реакция Лужкова, внешне спокойная. "Я не считаю решение об отставке Примакова справедливым и правильным в деловом, государственном и личном плане, - заявил он перед камерами. - При полном сожалении по поводу отставки Примакова мы должны принять это решение как правовое". У московского мэра выдавливание Примакова не могло не вызвать двойственного отношения: с одной стороны, исчезал серьезный соперник на будущих президентских выборах, но, с другой стороны, Лужков не мог не понимать, что он становился очередным кандидатом на роль врага номер один кремлевской администрации. В мае Лужков добился переноса выборов мэра Москвы с весны 2000 на декабрь 1999 года под предлогом экономии средств, совместив их с выборами в Государственную Думу. Подоплека была очевидной: став еще раз мэром в текущем году, Лужков мог выставить свою кандидатуру на президентских выборах в следующем, уже не рискуя всем политическим капиталом.

Личный рекорд косноязычия установил Черномырдин, выразившийся о рухнувшем в одночасье Примакове следующим образом: "Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет - значит, такая реакция. Если будет - то никакая реакция".

Казалось бы, прекрасным поводом ответить Кремлю на отставку премьера были слушания в Государственной Думе по вынесению импичмента Ельцину, которые начались на следующий день после отставки Примакова - 13 мая. Голосование, как уже говорилось выше, состоялось 15 мая. Импичмент не прошел, в том числе потому, что сработал психологический удар, нанесенный депутатам отставкой премьера. Выбор столь точного времени для отставки Примакова Ельцин приписал себе. В уже упоминавшемся "Президентском марафоне" ситуация им описывается следующим образом: "Значительная часть администрации была против отставки до голосования. Их аргументация была простой: после отставки Примакова импичмент неизбежен. Я же считал по-другому. Резкий, неожиданный, агрессивный ход всегда сбивает с ног, обезоруживает противника. Тем более если выглядит он абсолютно нелогично, непредсказуемо. В этом я не раз убеждался на протяжении всей своей президентской биографии".

Можно указать еще на ряд причин провала затеи с импичментом. Например, на элементарный чиновничий инстинкт самосохранения - на подсознательное нежелание почти всех депутатов, в том числе и левых, лично "пострадать" от последствий своего решения, лишиться хотя бы на несколько месяцев привычного депутатского комфорта, а то и перспектив попасть в новый состав Думы. Наблюдатели отмечали очень активную работу с депутатами (с 13 по 15 мая) членов администрации президента, в частности деятельность Сергея Зверева (38-39-е, вошел в сотню), только что перешедшего из "Газпрома" в АП. Ходили упорные слухи, что депутатам предлагались деньги за "правильное" голосование, называлась даже сумма в 30 тысяч долларов.

После 15 мая внимание политиков и экспертов целиком переключилось на формирование правительства. Мало кто сомневался в том, что фигура Сергея Степашина проходная на пост премьера. Не потому, что его считали идеальным лицом для данной должности, а скорее исходя из выбора меньшего зла, поскольку на горизонте маячили два одиозных политика: Николай Аксененко и Виктор Черномырдин. Кремль явно давал понять депутатам, кто будет предложен, если не пройдет Степашин. 12 мая Ельцин, разговаривая по телефону с председателем Думы Геннадием Селезневым (12-е против 6-го), вновь решил всех подзадорить, назвав в качестве предлагаемого им кандидата в премьеры Аксененко. Однако некоторое время спустя в Думу пришло официальное письмо, где фигурировала фамилия Степашина. Все это, впрочем, не означало, что Степашину Кремль отдавал однозначное предпочтение. Вновь почувствовавшие почву под ногами кремлевские царедворцы яростно вступили в борьбу за кресло премьера, стремясь посадить в него своего человека. По информации, просочившейся в печать, Березовский через руководителя "Сибнефти" Романа Абрамовича уговаривал Валентина Юмашева (18-е против 53-го) и Татьяну Дьяченко (4-е, как и ранее) назначить новым премьером Аксененко. Это вызвало раздражение у всех остальных игроков. У Аксененко была достаточно скверная репутация. Да и иметь премьера, находящегося под влиянием Березовского, хотели немногие. В ночь, предшествовавшую отставке Примакова, противники Аксененко вызвали на помощь тяжелое орудие - Анатолия Чубайса. Он вошел в кабинет Волошина в полдвенадцатого ночи, вышел в четыре утра. Все эти четыре часа он убеждал руководство администрации не идти на поводу у Березовского и предложить Думе на утверждение вполне нейтрального Степашина. Аксененко в это время ждал в приемной Волошина, так как его вызвали на последний инструктаж перед утренней встречей с президентом Ельциным. Чубайс встретился с Аксененко, выходя из кабинета Волошина. Но в итоге без десяти девять утра убеждать Ельцина не обострять обстановку и предложить Степашина отправился все тот же Чубайс. Это позволило газетам сделать вывод, что не ушел еще Примаков из кабинета, как война между Чубайсом и Березовским вспыхнула с новой силой.

19 мая Государственная Дума проголосовала за Сергея Степашина, которому выразили свою поддержку 293 депутата. Тем не менее политическая борьба между Степашиным и Аксененко, правильнее сказать между теми, кого они представляли, продолжилась. Став первым вице-премьером, Аксененко, так сказать по факту, претендовал на управление всей экономикой, в том числе финансовыми потоками, о чем заявлял весьма категорично. Премьер при таком раскладе становился во многом фигурой номинальной. Степашина это не устраивало, он попытался утвердить "двуглавую" структуру правительства, в котором было бы два первых вице-премьера, с разделением между ними ответственности за экономику: реальную и финансовую. Тем самым второй первый вице-премьер уравновешивал Аксененко, ставленника Березовского и ближайшего окружения президента, то есть "семьи".

По форме это удалось. Казалось, что удастся и по содержанию. Еще одним первым вице-премьером наряду с Аксененко был утвержден Михаил Задорнов (22-е против 28-го), который должен был курировать Министерство финансов. Однако реально получить контроль над финансовыми потоками, входившими в сферу компетенции Минфина, можно было только при условии полной лояльности его главы своему куратору, то есть соответствующему вице-премьеру. Задорнов готов был остаться министром финансов, если пост первого вице-премьера займет председатель Бюджетной комиссии Думы Александр Жуков (30-е против 67-68-го), которого, кстати, первоначально предлагал Степашин. Кандидатура Жукова не прошла. Был еще один вариант - если вице-премьер станет одновременно и главой Минфина. Задорнов был согласен и на это. Однако главой Минфина был назначен Михаил Касьянов, бывший до этого заместителем министра финансов. Задорнов подал в отставку. На его место назначается Виктор Христенко, которому, как считали эксперты, противостоять напору "железнодорожника" вряд ли удастся. Степашин пытался сохранить лицо, заявляя, что все карты в его руках. На публике новый премьер демонстрировал нарочитую резкость и решительность. Но все понимали, что он отчаянно пытается выйти из унизительного положения приказчика, в которое его поставили ельцинские приближенные.